Терапия постепенно перестраивает условные рефлексы. В частности, сформировавшиеся в детстве автоматические реакции на те или иные эмоции.

Например, теперь выражение злости ко мне я теперь встречаю не с испугом/виной, а с нежностью и теплом. У меня внутри проносятся мысли «надо же, как человек мне доверяет, говорит о злости, а не держит её внутри!», и я тут же с интересом начинаю выяснять, чего же человек от меня хочет.

Так же терапия постепенно учит осознавать, что наше восприятие мира основано прежде всего на том, что находится внутри у нас самих. Если я сама на злость других обижаюсь, то буду автоматически ждать такой же реакции от других на свою злость. А если я к злости отношусь с уважением и любопытством, то и от других буду ждать того же.
И вот человек, благодаря терапии, постепенно изменяет свое отношение к агрессии. Учится видеть, что она скорее говорит о желаниях, ценностях и значимости другого, чем о разрушении. Учится принимать и не бояться своей злости. Как правило, радуется этому факту и находит в агрессии много ресурса.

Но тут подстерегает сюрприз: в культуре ничего не изменилось. Большинство людей вокруг злости действительно боятся либо сразу же чувствуют вину и защищаются. Изначальное приспособление родилось не на пустом месте. И наступает следующий этап, пересмотр отношений на основании того, возможна ли в них моя агрессия (а значит, мои желания). Встречают ли в них мои желания с уважением. Укрепляют ли мои желания эти отношения или разрушают их.

Писала этот пост по мотивам встречи с супервизором. Но поняла, что он получился прям про онлайн-группу про агрессию, которую затеяла Татьяна Симонова. Тем, кому эта тема откликнулась, смело рекомендую участвовать. Я сама была у неё в группе когда-то, Таня очень внимательный и аккуратный терапевт.